Темный разум - Страница 40

Помолчав, он снова присел на корточки и заглянул в глаза женщине:

— Когда–то я был в паучьем рабстве, Изабель, и то, что я сделал с тобой и твоими людьми, далось мне нелегко. Однако с учетом того, что творишь ты, тебе еще повезло, что я не выкинул тебя в открытый космос. — Он запнулся, то ли подыскивая слова, то ли отвлекшись, но потом, вспомнив что–то, продолжил: — Ах да, нужно обсудить еще одно. Ты не сможешь броситься в погоню за мной и через четыре года, потому что у тебя не будет ни рук, ни ног. Ты будешь ползать на брюхе и откусывать куски пищи этими штуками, растущими из твоего лица. Не знаю даже, буду ли я к тому времени интересен тому, что останется от тебя, — если ты вообще вспомнишь обо мне. Прощай, Изабель.

Он встал и ушел.

А Изабель осталась лежать, беззвучно крича, а потом еще и истекая кровью: один из лицевых манипуляторов, пустивший острый, как скальпель, росток, рассек ей нос. Но наконец ей удалось обуздать эмоции и отключиться — на пару дней впасть в бессознательное состояние.

Провал…

Изабель Сатоми открыла свои многочисленные глаза. Эффект был подобен сенсорному расширению капюшона, но с визуальной подачей из разных частей электромагнитного спектра. Входные сигналы принимались разными ментальными отделами, и из них можно было выбирать — исходя из потребностей. Потребности сейчас были человеческими, и женщине открылось все включенное в человеческий визуальный спектр. Однако она сразу поняла, что обычных глаз у нее больше нет. Изабель перекатилась на спину, но даже эти простые действия отличались от прежних. Слезая с кровати, она обнаружила, что спина стала пластичной, как у змеи, и замерла на середине движения. Верхняя часть тела приняла вертикальное положение — позвоночник изогнулся посередине почти под прямым углом, будто переламывая удлинившийся по меньшей мере еще дюймов на шесть торс.

Изабель села. Вес тела перенесся на бедра и ягодицы, и женщина почувствовала там, внизу, большущий неудобный ком — значит, вытянулся и хвост, не отстав от туловища. Она перекинула ноги через край кровати, попыталась встать, но конечности слушаться не желали, и Изабель начала падать. Прионы полностью не исчезли; ничто сейчас в ее теле не работало нормально. Секундная паника охватила женщину, когда она осознала, что не в состоянии выставить руки, чтобы смягчить падение, или повернуть голову, чтобы не расквасить лицо… и все же в нескольких дюймах от пола она остановилась — только помогли ей не руки.

Мороз пробежал по обновленной гибкой спине Изабель. Она попробовала обернуться, осмотреть себя, но шея по–прежнему не шевелилась. В движение пришло нечто другое. Позвоночник изогнулся ниже шеи, под углом, немыслимым для человеческого тела. Раздался жуткий хруст, точно сместилась лопатка, и теперь Изабель увидела себя. Пять жестких насекомьих ножек, разорвав одежду, уверенно стояли на полу; толстенькие лапки оканчивались «ступнями», представляющими собой обращенные назад крючки. Изабель чувствовала их, могла двигать ими. Твердость пола раздражала, хотелось погрузить «крючки» в мягкий чернозем, оттолкнуться — и зашагать. Женщина закричала, резко сложила ножки, пытаясь спрятать их — и упала, ударившись порезанным носом об пол.

— Изабель! Изабель!

Кто–то колотил в дверь. Нужно собраться, нельзя, чтобы ее видели такой. И без того трудно будет управлять парнями, когда они узнают, сколько им потребуется времени, чтобы добраться до цивилизации.

— Я в норме, — просипела она, удивившись неловкости собственных губ и размышляя о том, скоро ли ей суждено потерять дар человеческой речи. — Проверьте, здесь ли истребитель, и доложите по интеркому. — Она сделала паузу, гадая, чем же еще занять Трента и Габриэля, пока она будет приводить себя в порядок, но в голову ничего не пришло. — Я присоединюсь к вам в рубке через час.

За дверью что–то забормотали, Изабель вслушалась, и слова обрели ясность, пробудив ее внутреннего хищника.

— Уж и не знаешь, чего от нее ждать, — бурчал Габриэль. — Спорю, она отрастила еще одну чертову ногу или там глаз. Ох, пора отсюда валить.

— Идем пока в рубку, — ответил Трент.

— А истребитель–то тю–тю. — Голос Габриэля слабел, удаляясь. — Тот тип, он же предупреждал. — И после паузы: — Как же меня все достало.

— Прионы что, мозг тебе парализовали? — фыркнул Трент.

Только теперь Изабель осознала, что ей не приходится напрягаться, чтобы продолжать подслушивать. Она установила связь с корабельными системами — и слушала посредством микрофонов, и смотрела через крошечные камеры — и не упустила момент, когда Трент дернул себя за ухо, а потом ткнул пальцем в потолок. Трент знал, что она следит за ними, и не собирался говорить что–либо, что могло бы оскорбить хозяйку. Но она все равно жадно вслушивалась, даже не сразу заметив, что вновь поднялась на насекомьи ножки и развернулась. Ей хотелось бежать за этой парочкой. Хотелось схватить их и…

Изабель осадила внутреннего хищника, и лапки опять сложились, но на этот раз, падая, она успела повернуть голову. Необходимо было вернуть контроль над телом, и она отрубила звук и изображение Трента и Габриэля. Нет больше смысла подслушивать, о чем они беседуют, сказала она себе, поскольку теперь они не сболтнут ничего лишнего. Вместо этого женщина подключилась к другим корабельным сетям и убедилась, что истребитель действительно исчез. Спир держал слово; и У-двигатель он тоже не забыл испортить. Нет, он ничего не сломал, но нарушил энергетический баланс контуров Калаби–Яу, а такое повреждение можно исправить только в доке — и не иначе. Выругавшись, Изабель переключилась на свои непосредственные проблемы.